Анна Голубкова

​

        Поэту Николаю Звягинцеву довольно трудно вот так сходу подобрать определение. На первый взгляд его стихи кажутся наивными, да и читает их поэт как-то по-детски, с нарочитой простотой и искренностью интонации, так что слушателям начинает казаться, что они тоже «так» могут. Но мнение это — ошибочное. Если присмотреться к стихам Звягинцева повнимательнее, окажется, что при всей видимой наивности содержания они крайне сложны по своей конструкции. Владимир Губайловский в рецензии на книгу «Крым НЗ» отметил, что стихотворение Звягинцева состоит из «обломков и осколков» и что одна строка в нём связана с другой «только синтаксически и ритмически, никак не семантически». Это мнение, на мой взгляд, верно только отчасти. Николай Звягинцев использует в своих стихах принцип монтажной композиции, что требует дополнительного усилия для восстановления пропущенных семантических связей.
        Например, в стихотворении «Берегись поезда» набор образов прямо и непосредственно связан с передачей впечатлений от проносящегося мимо состава. Уже само название стихотворения отсылает к надписи, загорающейся на переезде. Первая строфа: «Пока он длится, смешной и громкий, / Ждёт цепочка из непохожих / Ангелов с разным типом коробки, / Разным цветом холодной кожи», — показывает длинный ряд автомобилей, выстроившихся у шлагбаума и ждущих, пока мимо пронесётся «смешной и громкий» поезд. На то, что это именно автомобили, указывают слова «с разным типом коробки» (речь, без сомнения, идёт об автоматической или ручной коробке передач) и «разным цветом холодной кожи» (а это уже сиденья внутри автомобиля или же, быть может, прохладная металлическая поверхность машин). Вторая строфа: «В разрывах между сплошных касаний, / Где шахматный заяц стоит под боем, / Как фотографии бывших самых / Со светлыми пятнами на обоях», — демонстрирует впечатления поэта уже от самого поезда, который одновременно оказывается метафорой человеческой жизни. Именно поэтому разрывы между вагонами напоминают поэту белые пятна, остающиеся на обоях после того, как со стены снимается фотография когда-то близкого человека. Впечатление некоторой наивности здесь достигается «детским» эпитетом «смешной и громкий», сравнением автомобиля с ангелом и словосочетанием «шахматный заяц», неизбежно тянущим за собой прилагательное «шоколадный». Но эта наивность — очень условная, ведь ввиду сопоставления поезда и человеческой жизни совершенно по-другому начинает работать название стихотворения.

 

​

        Евгения Риц

​

        Поэтический мир Николая Звягинцева представляется хрупким, но на самом деле состоит из очень устойчивых, даже базовых вещей и существ, то есть все эти перелётные Наташи, ангелы с разным типом коробки и помогают нашему миру устоять или, скорее, выстоять. Николай Звягинцев видит красоту в обыденности, в столах, стульях, на дне пожарного водоёма или под слоем нафталина, но его угол зрения сдвинут таким образом, что повседневный мир становится волшебным, хрупким, и всю эту красоту — а на самом деле, обычную нашу жизнь — становится нестерпимо жалко, хочется хранить её и оберегать, дышать и не надышаться. И наш Нижний действительно Нежный, нужно только правильно на него смотреть.

​

 

        Станислав Львовский

​

        Я впервые прочёл тексты Николая Звягинцева очень давно, думаю, что почти ровно двадцать лет тому назад, — это были «Крас. кирпич и шёпот мела...», «Костёр оконный, дворы нахохлены...» и, кажется, «Помнишь, Оля, нас обнял фотограф...». Сейчас я по случаю перечитал их и обнаружил, что ничего не изменилось: то есть, не изменилось ощущение  неожиданности и точности неочевидных сопоставлений, которое и сейчас, видимо, является основным свойством поэзии Звягинцева. Его оптика позволяет сближать какие-то совершенно разные, из несоприкасающихся пространств, сущности, — и тут обнаруживается, что все детали встают на свои места как влитые, как будто бы так и надо было. Критики любят обсуждать влияние первой профессии автора — архитектуры — на то, как устроены эти стихи. На самом же деле в текстах Николай Звягинцев выступает скорее не как архитектор, но как идеальный инженер, собирающий цельные конструкции из несочетаемых на обычный взгляд деталей. Инженерия эта, по-видимому генная, поскольку получающиеся тексты не выглядят химерами — они совершенно живые и необыкновенно уместные, как если бы прежнее их несуществование было случайным недоразумением. Излишне говорить, что существа эти обнажают какие-то незамеченные признаки, смыслы и новые возможности нас самих, — что, очевидно и является наиболее ценным результатом поэтической практики.

 

​

        Андрей Сен-Сеньков

​

        С любой из книг Звягинцева можно жить зимой. Что редкость. Колины стихи абсолютно джазовые из-за фирменной импровизации, изощрённой техники, необходимых комочков умолчания. Они тёплые.
        И ещё. Когда я оказываюсь на Рождественском бульваре, я стараюсь ступать мягче — потому что иду по живой спинке пьющего из лужи.